Зарождение ярусного промысла в водах Баренцева моря
вдоль побережья, приобрели достаточный промысловый опыт, что позволило наладить
успешный промысел донных рыб в водах Баренцева моря, который ко второй полови-
не XVI века охватывал все прибрежные районы Мурмана, вплоть до провинции Финмарк
и города Тромсе (Ануфриев, 1913; Шишов, 1947).
Причиной успешного промысла у поморов являлся донный ярус, который был у них
основным орудием лова, в то время как у норвежцев широко применялась ловля рыбы
на «поддев» («удебный лов»). Поморы прибегали к «поддеву» только при отсутствии ярус-
ных снастей или в плохую погоду во избежание их потери (Ушаков, 1972). Промысел вели
преимущественно со шняк, ёл (иол). Постановку и выборку ярусов производили вруч-
ную непосредственно с борта судна.
Первое время ловом рыбы на Мурмане занимались только 2–2,5 летних месяца, а поз-
же промысловый сезон был увеличен до 5–7 месяцев в году. Промысел ярусами был сосре-
доточен на удалении 3–30 верст от берега и его успех определялся только интенсивностью
подходов рыбы к берегам.
Треска являлась основным объектом ярусного лова, на ее долю приходилось в раз-
личные периоды около 70–90% общего ярусного вылова (Данилевский, 1862; Жилинский,
1917; Лисовский, Шестопал, 1996). Приловы пикши были незначительными, менее 10% вы-
лова (Данилевский, 1862). Черный палтус и зубатки не почитались рыбаками (Адров, 2002),
а белокорый палтус считался наиболее ценным приловом (Харузин, 1890).
В конце XVI — начале XVII веков, когда поморы уже успешно вели масштабный ярус-
ный промысел в водах Баренцева моря, в Норвегии это орудие лова только появилось.
Профессор университета города Тромсе А. Нильссен, который с 2001 года также является
директором и куратором музея Лофотен и занимается вопросами истории развития рыбо-
ловства в Норвегии, писал, что в их стране яруса появились только в 1590‑х гг. Другие нор-
вежские ученые (Bjordal, Lǿkkeborg, 1996) также указывали, что описание яруса как нового
и высокоэффективного орудия лова, применявшегося для промысла трески в Мёре (Mǿre)
и у Лофотенских островов (Lǿfoten) появилось в норвежских летописях к началу XVII века
и, согласно летописным записям, «… яруса использовали не местные рыбаки, а люди при-
шлые…».
Одни норвежские исследователи считают, что ярус в Норвегию проник из Средизем-
номорья (Bjordal, Lǿkkeborg, 1996), а другие полагают, что он был заимствован у голландцев
(Alf R. Nielssen). Однако мы с полной уверенностью можем утверждать, что основополож-
никами ярусного промысла в Баренцевом море были русские поморы. Именно они пе-
редали норвежцам свой опыт работы с ярусами, и именно благодаря русским поморам он
обрел широкое применение на северных побережьях Мурмана и в Скандинавии.
Для норвежцев ярус стал не только новым, но и очень дорогим орудием лова, ко-
торое могли себе позволить далеко не все рыбопромышленники. Кроме того, приме-
нение ярусов резко повысило эффективность промысла у отдельных рыбаков. По этой
причине основная масса норвежских рыбаков стала выражать свое недовольство их
применением. В 1627 году правительство Норвегии приняло закон, запрещающий ис-
пользование ярусов, для того чтобы уравнять шансы рыбопромышленников в море.
В последующем этот закон неоднократно продлевался и действовал вплоть до второй
половины XVIII века.
