Заключение Продукционный потенциал Белого моря

Основные материалы изложены. Настало время подвести итоги и попытаться представить, что нового содержится в книге, что это добавляет к известному ранее и как соотносится с нашими прежними представлениями о Белом море, его биологических ресурсах, продукционных и промысловых возможностях.

Состав животного и растительного мира моря изучен достаточно хорошо, хотя и по сей день обнаруживаются виды, не описанные ранее как элементы его биоты. При этом к их числу относятся как редко встречающиеся и ранее не зарегистрированные виды, так и недавно вселившиеся в Белое море (Горбушин, 1993; Berger, Naumov, 2002; Ильяш и др., 2003; Наумов, Бергер, 2004; Флячинская, Лезин, 2007 и др.).

Для ряда крупных таксонов в составе фитопланктона и криофлоры в последние годы показано, что по числу видов они не уступают таковым в Баренцевом море, однако в целом Белое море значительно беднее по видовому разнообразию макрозоопланктонных и макробентосных организмов, числу видов рыб, морских млекопитающих и птиц. Подтверждением этому положению могут служить данные (табл. 40), взятые из недавно опубликованного списка видов свободноживущих беспозвоночных животных в морях российского сектора Арктики (Sirenko, 2001).

Материалы этой таблицы наглядно демонстрируют обедненность беломорской фауны по сравнению с баренцевоморской, однако при этом было бы неверным на их основании утверждать, что Белое море богаче остальных арктических российских морей по видовому составу. Причина такой осторожности в выводах заключается в том,

что остальные моря на сегодняшний день изучены во флоро-фаунистическом отношении не столь хорошо, как Баренцево и Белое.

Таблица 40 Число видов свободноживущих беспозвоночных в арктических морях России (с сокращениями по: Sirenko, 2001)

Море Число видов

Белое 1817

Баренцево 3245

Карское 1671

Лаптевых 1427

Восточно-Сибирское 1011

Чукотское 1168

Давно утвердившееся представление о фаунистической бедности Белого моря (Дерюгин, 1928; Гурьянова, 1948; Зенкевич, 1963 и др.) длительное время дополнялось выводами о его низкой продуктивности (Зенкевич, 1947, 1963; Ижевский, 1961 и др.). Фаунистическая и промысловая бедность не дифференцировались, хотя они относятся к разным уровням системной организации биологических явлений и должны анализироваться самостоятельно (Кудерский, Скарлато, 1986).

Согласившись с утверждениями о том, что многие географические и экологические факторы, а также их сочетания способствуют флоро-фаунистической обедненности Белого моря, следует признать существование ряда условий, определяющих весьма высокий уровень количественного развития основных биологических элементов и достаточно высокую продукцию экосистем пелагиали и бентали моря. К их числу относятся

– относительная мелководность, хорошее прогревание в течение весеннее–осеннего периода верхних слоев воды, – достаточно высокое содержание биогенных эле

ментов и их быстрая регенерация, – высокое содержание кислорода и активные гидродинамические процессы.

При относительно невысоком видовом разнообразии планктон и бентос характеризуются высокими биомассами и плотностями популяций, значительно превосходящими средний уровень аналогичных показателей обилия как Мирового океана в целом, так и других морей не только Арктики, но и бореальной зоны. В связи с этим до сих пор бытующее мнение о «количественной бедности» Белого моря (Зенкевич, 1947, 1963; Эпштейн, 1957, 1963; Ижевский, 1961 и др.), основанное на недостаточно полных и фрагментарных данных, следует считать ошибочным.

Белое море (согласно большинству приведенных ранее показателей уровня трофности) следует причислить к мезотрофным водоемам. Для него характерны высокая продукция бактериопланктона, фитопланктона, криофлоры и фитобентоса, а также значимая аллохтонная составляющая, обусловленная обильным речным стоком. По нашим расчетам суммарная активность этих составляющих процессов первичного продуцирования органического вещества дает за год продукцию, эквивалентную энергетически 3.5-3.6 тыс. ккал под 1м2. Вместе с аллохтонной компонентой, приносящей еще около 100 ккал/м2 в год, это создает достаточно мощный источник энергии для таких консументов, как планктонные и бентосные беспозвоночные животные. При этом следует напомнить, что часть энергии они получают и через детритную цепь.

Существенный вклад в эту же копилку энергии вносят дополнительно и растворенные органические вещества, непосредственно абсорбируемые через покровы тела различными моллюсками, полихетами, иглокожими и др. Оценить размеры этой составляющей пока можно лишь очень приблизительно. По имеющимся крайне скудным данным было рассчитано (Andrews, Williams, 1971), что гетеротрофная утилизация растворенного органического вещества обеспечивает морским организмам количество энергии, эквивалентное половине продукции фитопланктона. Если допустить, что эти величины приемлемы и в нашем случае, то окажется, что за счет абсорбции РОВ беломорские бентосные и планктонные организмы получают дополнительно около 340 ккал /м2. Возможно, для Белого моря данный источник энергии более или менее значим, но то, что он существует и функционирует, можно считать установленным (Хлебович и др., 1982).

Таким образом, даже без детритного вклада, для определения которого, к сожалению, пока не хватает данных, для питания зоопланктона и зообентоса может использоваться количество пищи, эквивалентное примерно 4 тыс. ккал /м2, из которого за год этими консументами выедается приблизительно пятая часть: 0.8 тыс. ккал /м2.

Если соотнести годовую продукцию планктонных и бентосных организмов с их потреблением рыбами (планктонофагами и бентофагами соответственно), то оказывается, что продукция энергии планктонных и бентосных организмов и ее утилизация указанными консументами не сбалансированы: продукция превосходит потребление примерно на два порядка.

Исходя из этого, можно заключить, что нынешние запасы рыб не только не лимитированы количеством пищи, но и могут быть больше приблизительно на порядок. Следовательно, современная промысловая бедность Белого моря обусловлена не его исходной низкой продуктивностью, как принято считать, а иными причинами.

Подтверждением этого положения может служить сопоставление данных о максимальных и нынешних объемах промысла. Как следует из материалов, приведенных в табл. 38 (см. гл. 7), максимальная добыча разных объектов, зарегистрированная в разное время в течение XIX–XX столетий, давала в год около 12 тыс. т (влажная масса) водорослей, 40 тыс. т рыбы и до 500 тыс. голов морских млекопитающих. В последние 5–10 лет в Белом море за год добывается 2-3 тыс. т водорослей, около 2.5 тыс. т рыбы и не более 50 тыс. голов морских млекопитающих (гренландского тюленя и кольчатой нерпы). Следовательно, беломорские промыслы в наше время сократились по сравнению с максимальным уровнем в 5 (водоросли), 17–20 (рыбы) и 10 раз (морские млекопитающие). При этом наиболее значительное падение добычи произошло в отношении сельди (почти в 50 раз), семги (16 раз) и гренландского тюленя (12 раз).

Как показывает анализ данных о многолетней динамике добычи макрофитов, рыб и морских млекопитающих, соотнесенных с соответствующими изменениями запасов этих объектов, основные причины нынешней депрессии

промыслов обусловлены рядом причин (Житний, 2007). Среди них наиболее значимы «перелов» и нарушения процессов воспроизводства ряда рыб (сельдь, семга, сиг и др.), обусловленные прежде всего неблагоприятной обстановкой на нерестилищах, преградами (плотины гидроэлектростанций, завалы из бревен и т.п.) на пути нерестовых миграций проходных и полупроходных рыб и нарушениями размерновозрастной и половой структуры промысловых популяций за счет преимущественного вылова нерестовых рыб.

Вместе с естественными причинами (например, гибелью зостеры в 1960 г.) это создало общее максимально неблагоприятное сочетание воздействий на промысловые ресурсы Белого моря, приведших к затянувшейся, очень значительной депрессии промыслов. В последнее время по ряду показателей (постепенное восстановление запасов зостеры, наметившийся рост запасов сельди, резкий рост обилия трехиглой колюшки, частичная и/или полная нормализация состояния популяций макрофитов, гренландского тюленя и др.) можно констатировать некоторый реальный, хотя еще и не очень значительный рост промыслового потенциала Белого моря.

На этом фоне особенно настораживает тот факт, что в течение последних лет ежегодная добыча практически всех объектов беломорских промыслов была в несколько раз меньше ОДУ (см. гл. 7, табл. 40). Даже навагу, запасы которой остаются относительно стабильными более 100 лет, промышляли в количестве, равном примерно 50% от выделенных квот вылова. Недостаточно используются и запасы большинства видов «второстепенных» рыб прибрежной зоны моря (Отчет СевПИНРО, 2003; Житний, 2007).

Недоиспользование квот вылова обусловлено резким сокращением промысловых усилий из-за ряда социальноэкономических причин:

1. Сокращение поморского населения в деревнях и поселках на побережье Белого моря, которое привело значительному уменьшению числа не только рыбаков, но используемых орудий лова. 2. Отсутствие или слабое развитие соответствующей инфраструктуры (дороги, транспортные средства, школы, магазины, больницы, пункты хранения и переработки сырья), неустроенность быта рыбаков

 

и их семей, отсутствие занятости в свободное от промысла время у рыбаков и всего поморского населения. 3. Низкие закупочные цены на основные виды промысловой продукции и чрезмерно высокие цены на горюче-смазочные материалы, орудия лова, оборудование и транспортные средства (автомашины, снегоходы и др.), аренду вертолетов, приобретение промысловых судов. Полностью осваивать ОДУ с такой промысловой нагрузкой, какая складывается во всех районах Белого моря, невозможно. Изменить положение можно лишь путем увеличения промысловых усилий за счет вовлечения в промысел значительно большего числа рыбохозяйственных организаций и частных лиц.

Сокращение промыслов рыболовецкими колхозами, единично еще оставшимися на Белом море, частично компенсируется в наши дни лицензионным ловом, который осуществляется частными лицами, однако его масштабы, объем и состав добываемых объектов и пути реализации продукции не могут быть проанализированы из-за отсутствия необходимой информации.

Наглядной иллюстрацией к сказанному выше могут служить результаты недавнего обследования жизни поморов в 30 сельских населенных пунктах Республики Карелия, Мурманской и Архангельской областей (Плюснин, 1997). В этом аналитическом обзоре показано, что почти все виды промыслов – частное дело людей, но необходимый компонент их жизнеобеспечения. Цена лицензий непомерно высока: реально никто не может оплатить такое число лицензий, которые бы в достаточной степени обеспечили потребности семьи. В результате всем жителям приходится быть браконьерами – кому в большей, а кому в меньшей степени. Это обстоятельство искажает результаты опроса населения о видах промыслов и объеме добычи: приводимые респондентами данные сильно занижены. Повидимому, реально промыслы всех видов составляют более трети доходов поморской семьи.

Основной вид промыслов – лов рыбы в прибрежной зоне. Соленая рыба – главный источник пищи зимой для многих семей. В тех селах, где есть транспортная связь с

железной дорогой, с республиканскими автодорогами, – это еще и очень важный источник денежных доходов от продажи рыбы, особенно семги, кумжи и сигов.

Сбор водорослей уже в начале 90-х годов прошлого столетия перестал быть прибыльным по разным причинам. За предшествующий период люди привыкли к тому, что, проработав напряженно всей семьей в течение 1–2 летних месяцев, они обеспечивали себя деньгами на год. Сейчас они вынуждены переориентироваться на сбор ягод, грибов и лекарственных растений.

Охота, по отзывам респондентов, составляет очень малую долю бюджета домашних хозяйств, хотя для многих семей это, по-видимому, – важный источник мяса. Морской зверовой промысел и различные виды кустарного производства практически отсутствуют. Даже шитье карбасов оказывается сейчас крайне редким: во всех опрошенных селах было указано только на 2 человек, которые изредка шьют лодки.

На этом фоне резким контрастом выглядит ситуация на северо-востоке Норвегии (Финмаркен). Этот район сходен по природным условиям с Белым морем. Здесь на участке береговой линии протяженностью 460 км функционируют 1917 промысловых участков (около 4 участков на 1 км). Общий улов рыбы в стране за период с 1910 по 1982 гг. вырос в 5 раз (Бьеркнесс, Вог, 1981).

Неполное использование водных биоресурсов – не только беломорская, но общероссийская проблема. В докладе, прочитанном 1 декабря 2005 г. и размещенном в Интернете на сайте правительства России, министр сельского хозяйства А. В. Гордеев отметил следующие факты:

• К середине 80-х годов ХХ века ежегодные уловы рыбы и других рыбных продуктов в нашей стране достигали 11.4 млн.т. По уловам мы занимали поочередно вместе с Японией то первое, то второе место среди других стран. При этом потребление рыбных продуктов на душу населения достигало 22 кг в год.
• В начале 90-х годов вылов начал падать, и в наши дни опустился до уровня 60-х годов прошлого века. Душевое ежегодное потребление составляет 10.5 кг, что в 2 раза ниже рекомендованной нормы.

 

По мнению докладчика причины такой ситуации заключаются в следующем:

1) низкая экономическая эффективность хозяйствующих субъектов отрасли и недостаточная эффективность контроля государства за использованием водных биоресурсов; 2) дисбаланс между установленными объемами вылова и производственными мощностями их изъятия, высокая степень износа основных производственных фондов (главным образом флота: 65% судов эксплуатируются сверх нормативного срока); 3) низкое финансовое и техническое обеспечение

рыбохозяйственной науки; 4) не отвечающая современным требованиям система регулирования водных биоресурсов, их промысла и оборота продукции. Из общего объема ОДУ (3.4 млн. т), осваивается только 2.5 млн.т, т.е. 60%. Полностью осваивается ОДУ только по 35 видам наиболее ценных объектов из 250. Общий недолов водных биоресурсов составляет в водах РФ ежегодно около 1.5 млн. т; 5) слабое развитие аквакультуры в России на фоне

высокой динамики ее роста в мире. Очевидно, что большинство причин низкого уровня промыслов во всей России, названных А. В. Гордеевым и в той или иной степени подтверждаемых другими авторами при анализе состояния российского рыболовства (Дворянков, 2000), соответствуют ситуации на Белом море.

К сказанному трудно что-то добавить. Несомненно, что без принятия соответствующих контрмер противостоять указанным демографическим и социально-экономическим тенденциям не удастся. Без существенного увеличения объема материальных и финансовых вложений невозможны не только устранение сложившейся ситуации, но даже ее частичное улучшение.

Весьма значимую роль в восстановлении запаса важнейших промысловых объектов и повышении уровня промысловой продукции Белого моря должна сыграть оптимизация условий воспроизводства этих организмов. Еще од

ним крайне важным и эффективным направлением в рыбохозяйственной деятельности может и должно стать развитие марикультуры.

Аквакультура быстро развивается во всем мире (Мамонтов, 2003; Котенев и др., 2005; Шилин, Саранчова, 2005; Алексеев, 2006; Алексеев и др., 2006). По данным ФАО (рис. 30) в 2003 г. было выращено 42.3 млн.т гидробионтов на сумму около 61 млрд. долларов США. Наиболее значима аквакультура Китая, где в 2003 г. было произведено 30 млн. т продукции, более половины которой приходилось на марикультуру. В России в этом же году за счет аквакультуры получено всего около 100 тыс. т продукции (в основном пресноводной рыбы), хотя по экспертной оценке (Н.К.Воробьева, В.В. Макаров, П.А. Моисеев и др.) потенциальные возможности марикультуры в нашей стране составляют от 1.5 до 2 млн. т в год.

Рис. 30. Мировая продукция (без водных растений) аквакультуры

(по: Алексеев и др., 2006)

В нашей стране развитию аквакультуры стали уделять внимание, начиная лишь со второй половины прошлого столетия. При этом основные работы были связаны с выращиванием карпов, форели и других рыб в пресных водоемах. Теоретические и прикладные аспекты марикультуры начали разрабатываться позже. В этом участвовали не только институты рыбной отрасли, но и академические учреждения и университеты. Работы велись преимущест235

венно на Черном море, морях Дальнего Востока и на Белом море, которое стало одним основных водоемов, где во второй половине прошлого столетия интенсивно развивалась марикультура различных гидробионтов. Эти работы на первых порах вызывали скептическое отношение из-за полуарктического положения моря и незначительных уловов. В результате выполнения Государственной научно-технической программы (раздел «Проект «Белое море», которым руководил директор Зоологического института АН СССР академик АН СССР О.А. Скарлато) было показано, что марикультура – наиболее эффективный путь восстановления промыслового потенциала Белого моря. В числе наиболее перспективных для культивирования были названы ламинария сахаристая, мидия съедобная, радужная форель, беломорская сельдь, зубатка, треска, кумжа, ледовитоморский сиг и акклиматизированная в Белом море дальневосточная горбуша.

Не ставя перед собой задачи подробно описать результаты культивирования перечисленных объектов, остановлюсь на них лишь в самых общих чертах. Желающие получить дополнительную информацию найдут ее в тех работах, на которые ниже будут даны соответствующие ссылки. Мидия

Мидию культивируют во многих странах (Скарлато и др., 1985). Общее количество мидий, выращиваемых за год, достигает по данным FAO около 1.5 млн. т сырца (Кулаковский, 2000). Научные основы культивирования мидий в Белом море были заложены исследованиями сотрудников Беломорской биологической станции Зоологического института РАН (Кулаковский, Кунин, 1983; Скарлато и др., 1985; Кулаковский, 2000; Кулаковский и др., 2003), а их апробация и внедрение в практику осуществлялись в процессе организации плантаций по выращиванию мидий сначала ВРПО «Севрыба» под руководством М.И. Каргина, а позже – Беломорской базой гослова (Житний, 2007).

Разработанная биотехнология позволила не только успешно выращивать мидий на подвесных субстратах круглогодично, включая зиму, когда море покрыто льдом, но и эффективно бороться с хищниками – морскими звез

236

дами. Культивируемые в толще воды мидии, в отличие от литоральных, быстро росли (Кулаковский, 2000) и были практически не заражены паразитами (Кулачкова, 1985). Первая плантация было организована в губе Чупа Кандалакшского залива. За 4 года с площади 1 га получено около 300 т товарной мидии. Показано, что при благоприятных условиях выращивание мидий до товарного размера (длина 50 мм) можно сократить до 3 лет. На основании изучения океанологических условий в шхерном районе Кандалакшского залива были выбраны акватории (Сон-остров, губа Никольская, пролив Оборина Салма и губа Подволочье), где организовали мидиевые хозяйства общей площадью 32 га. Предприятиями ВРПО «Севрыба» была разработана технология постройки плотов-носителей, подобраны соответствующие материалы, выпущены опытные партии консервов «Мидия копченая в масле», «Мидия натуральная», производилось варено-мороженое мясо, налажена переработка раковин на известковую муку для птицефабрик. Дочернее предприятия института Гипрорыбфлот (фирма «ЭКОС») разработало технологию и производство из мидий гидролизата, прошедшего испытания в Институте им. Пастера и признанного эффективным противовирусным препаратом. Для получения гидрализата выращивание мидий можно сократить вдвое.

Сейчас, несмотря на огромную проделанную работу и прекрасные результаты, плантации ликвидированы, и культивирование мидий прекращено практически полностью. Только в Сон-острове осталось небольшое хозяйство, площадью около 2 га. В 2007 г. оно перешло во владение частной фирмы, которая собирается не только возродить плантацию по культивированию мидий, но и увеличить общий объем их выращивания в Белом море.

Сельдь

В 1960 г., как уже неоднократно отмечалось, в Белом море произошла массовая гибель морской травы зостеры, густые заросли которой располагались чуть ниже нуля глубин вдоль Карельского и Поморского берегов (Гемп, Паленичко, 1956; Гемп, 1962; Колеватова, 1963). После гибели зостеры беломорская сельдь стала откладывать икру на литоральные во

237

доросли (фукоиды), где она в массе гибла. Гибель икры достигала в ряде случаев почти 100%. В этой ситуации было необходимо разработать рыбоводные мероприятия по восстановлению эффективности процессов воспроизводства сельди, предложив подходящие искусственные субстраты, на которые бы сельдь откладывала икру.

Первые попытки, давшие хорошие результаты, заключались в использовании елового лапника в качестве нерестового субстрата (Кауфман, Русанова, 1965), однако метод имел существенный недостаток: вырубку ели и трудоемкость постановки нерестилищ.

Спустя 10 лет другими сотрудниками Беломорской биологической станции Зоологического института РАН и ПИНРО (Иванченко, 1975, 1983; Душкина и др., 1981; Зеленков, Иванченко, 1987; Иванченко, Похилюк, 1995) были разработаны и в течение 30 с лишним лет успешно апробированы искусственные нерестилища для беломорской сельди, изготовленные из мелкоячеистой капроновой дели. Они значительно повышали эффективность воспроизводства этой основной беломорской промысловой рыбы. Икра сельди, отложенная на такой искусственный субстрат, находящийся в толще воды и не обсыхающий в отлив, выживала на 95–98% (Лукин, 1987; Иванченко, Похилюк, 1995; Трошков, Фролов, 1998). Такие работы проводили в губах Чупа и Палкина (Кандалакшский залив), а также в районе Кий-острова (Онежский залив). Как показали контрольные обловы, концентрации личинок сельди в этих районах были значительно повышены.

Искусственные нерестилища с успехом использовались не только на Белом море, но и в Охотском море (Беенко, Богаткин, 1985), однако, несмотря на их высокую эффективность, последние 20 лет искусственные нерестилища в Белом море не выставляются, а наметившуюся тенденцию постепенного увеличения запаса сельди следует отнести на счет естественного восстановления зарослей зостеры (Вехов, 1995), а не рыбоводных мероприятий.

Радужная форель

Товарное выращивание радужной форели (туводная форма), известной также под названием стальноголового лосося (проходная форма), или микижи, развито в разных

238

странах Северной Америки, Австралии, Азии, Европы и в Новой Зеландии. Оно имеет продолжительную историю. Форель долгое время выращивали только в пресных водоемах. Культивирование этих рыб в морских садках началось относительно недавно.

На Белом море оно было начато в 1983–1985 гг. сотрудниками ПИНРО (Воробьева и др., 1985). Позже этими работами занялись СевПИНРО, Петрозаводский государственный университет (вместе с норвежским институтом «Акваплан–Нива») и хозяйствующие структуры в разных районах Белого моря: в губах Чупа, Палкина и на Сонострове (Кандалакшский залив), а также в Унской губе (Двинский залив) и Кемьском районе Карелии (Воробьева, Альтов, 1987; Альтов, 1990; Воробьева, Лазарева, 1997, 2005; Кулида и др., 1998; Воробьева, 2002). При выращивании в морских садках использовался отечественный посадочный материал массой от 100 до 230 г. Результаты культивирования форели были различны в разных местах в зависимости от условий выращивания, качества кормов и посадочного материала. Один из лучших результатов дало выращивание форели у мыса Картеш (губа Чупа) с мая по октябрь 1996 г. Навеска товарной рыбы достигала 1.3-1.5 кг (Akvaplan-niva report, 1997).

Развитие товарного форелеводства в Белом море лимитируется отсутствием достаточно продуктивного маточного стада и полноценных отечественных кормов.

Ламинария

В России культивирование ламинариевых водорослей осуществлялось в Японском, Баренцевом и Белом морях. На Белом море опытное хозяйство по выращиванию ламинарии площадью около 2 га функционировало в районе Соловецких островов, где была отработана биотехнология культивирования ламинарии сахаристой, являющаяся приоритетом России (Макаров, 1982; Блинова, Макаров, 1987). В результате полного цикла выращивания в течение 2 лет выход продукции составил около 70 т сырца с 1 га.

Результаты этих работ показали, что развитие марикультуры ламинарии сахаристой на искусственных субстратах может со временем сократить использование есте

239

ственных зарослей. При этом, однако, следует отметить, что, несмотря на простоту технологии и отсутствие больших затрат, этот метод выращивания ламинарии не используется промышленностью.

Горбуша

Попытки акклиматизации горбуши в различные регионы северной Атлантики предпринимались еще в начале ХХ столетия, но они не дали положительных результатов (Davidson, Hutchinson, 1938; Hutchinson, Dymond, 1940; Bigelov, Schreder, 1953; Lear, 1980).

Идея о вселении в Белое море горбуши принадлежит, по-видимому, академику К.М. Бэру, как об этом пишет в своей монографии А.Ф. Карпевич (1975). Впоследствии акклиматизация горбуши была обоснована В.В. Кузнецовым (1953), показавшим, что виды с коротким жизненным циклом имеют в Белом море существенные преимущества и отличаются повышенным темпом роста и более высокой плодовитостью.

Решение о начале работ по интродукции дальневосточных лососей в Белое море было принято Минрыбпромом СССР еще в 1956 г. Массовые перевозки икры (на стадии пигментации глаз) сначала кеты, а затем и горбуши осуществлялись преимущественно из южных частей естественного ареала этих видов. После инкубации икры на рыбзаводах личинок выпускали в количестве от 6 до 36 млн. экз. в год (Азбелев, 1960; Азбелев, Яковенко, 1963), однако многие годы возврат производителей был очень мал, и устойчивые местные стада не удавалось создать в основном из-за чрезвычайно низкой эффективности естественного воспроизводства горбуши в беломорских реках (Комышная, 1979; Комышная, Смирнов, 1981).

В 1985 г. на беломорские рыбоводные заводы была доставлена небольшая партия икры горбуши «нечетной линии» из Магаданской области, а в 1998 г. оттуда же было завезено немного икры горбуши «четной линии». После этого в течение 10 лет наблюдались устойчивые подходы горбуши «нечетной линии», несмотря на отсутствие подпитки икрой из нативного ареала. В отдельные годы учтенные уловы достигали 900–960 т, а неучтенные были значитель

240

но выше (Яковенко, 1995; Житний, 2007 и др.). Выполненные исследования свидетельствуют об идущем процессе натурализации и формировании в Белом море ранненерестующего стада горбуши. Популяция горбуши «четной линии» пока не сформировалась. В настоящее время рыбы этой линии характеризуются существенными генетическими изменениями по сравнению с донорской популяцией и отличаются от особей «нечетной» линии (Гордеева, Салменкова, 2001).

Численность стада «нечетной линии» горбуши, дававшего высокие уловы, поддерживалась в основном за счет инкубации икры от местных производителей на беломорских рыбоводных заводах. Все эти работы практически прекращены. Для завершения процесса натурализации горбуши необходимо (Алексеев и др., 2004; Дорофеева и др., 2005) возобновить инкубацию икры на рыбоводных заводах; обеспечить пропуск производителей горбуши на нерестилища, регулируя их численность в соответствии с приемной мощностью нерестилищ в конкретной реке; завозить икру «четной» линии из Магаданской области; организовать мониторинговые исследования взаимоотношений горбуши с аборигенными видами (семгой, кумжей и др.); использовать модульные технологии МГУ для воспроизводства горбуши в беломорских реках; придать юридический статус беломорской горбуше. Для координации работ по ее акклиматизации и рациональному использованию запаса необходимо создать ассоциацию «Горбуша».

Другие виды рыб

Наряду с рыбами, указанными выше, существенную роль в жизни поморского населения играют такие виды, как треска, зубатка, кумжа, сиг и др. В последние десятилетия разработаны и успешно апробированы технология бикультуры мидии и зубатки, а также технология искусственного воспроизводства и выращивания ряда рыб (кумжи, зубатки и др.), в том числе и с помощью специальных модулей, которые целесообразно внедрить в практику марикультуры на Белом море (Павлов, Новиков, 1986; Кулида и др., 2001, 2005; Воробьева, Лазарева, 2005 и др.).

241

242

Развитие марикультуры в любом регионе вообще и на Белом море, в частности, требует комплексного подхода (Скарлато, Алексеев, 1983; Кулаковский, 2000; Кулаковский и др., 2003; Алимов и др., 2005; Алексеев и др., 2006; Житний, 2007), заключающегося не только в финансировании, но и в дальнейшей разработке теории марикультуры и совершенствовании соответствующих биотехнологий выращивания. Необходимы существенные усилия по подготовке кадров, созданию специального оборудования, налаживанию переработки и сбыта получаемой продукции и др. При этом необходимо также подчеркнуть, что в условиях столь своеобразного водоема, каким является Белое море с его исторически сложившимися связями в экосистемах, необходима особая осторожность в проведении любых мероприятий, направленных на преобразование и восполнение биологических ресурсов, повышение промыслового потенциала моря. Многие вопросы, стоящие перед научными и рыбохозяйственными организациями, до сих пор весьма далеки от своего решения.

Так, например, мы очень мало знаем о том, каковы воздействия хозяйств по марикультуре мидий, радужной форели и других гидробионтов на окружающие экосистемы? В попытках ответить на этот вопрос сделаны только первые шаги (Кулаковский, 2000; Иванов, 2006; Примаков и др., 2006). До сих пор неизвестно, как определить «емкость» моря, установить, сколько и каких объектов можно в нем культивировать без того, чтобы не нанести ущерб беломорским экосистемам и не нарушить взаимоотношения, сложившиеся как внутри, так и между ними. Нет ясности и с эффектом, который дает интродукция в Белое море дальневосточной горбуши (Зубченко и др., 2004). Необходимо, в частности, разобраться с вопросом о взаимоотношениях вселенца с ценным аборигенным видом, каким является атлантический лосось (семга). Не приведут ли проводимые мероприятия к ухудшению ситуации с воспроизводством семги в реках беломорского бассейна? Последнее (воспроизводство семги) и без того находится в весьма плачевном состоянии.

В целом комплекс мероприятий с учетом имеющихся биологических обоснований и проверенных на практике рыбохозяйственных биотехнологий, направленных на по

вышение промысловой продуктивности и рациональный промысел, можно представить следующим образом:

– рациональная эксплуатация запасов промысловых

объектов; – проведение мероприятий по восстановлению уровня воспроизводства ценных промысловых объектов путем охраны нерестилищ и мест нагула личинок и молоди, их очистки, устранению препятствий на пути нерестовых миграций промысловых рыб, созданию и использованию искусственных нерестовых субстратов и нерестилищ; – строительство новых и модернизация старых ры

боводных заводов; – развитие марикультуры водорослей, рыб и беспо

звоночных животных; – совершенствование законодательства, правовых, экономических и социальных отношений, направленное на восстановление промыслов и возврат местного населения на берега Белого моря. Все мероприятия по восстановлению промыслового потенциала Белого моря будут успешными только при тесном контакте с научными организациями и проведении следующих исследований: мониторинг состояния среды; выяснение основ рациональной эксплуатации биоресурсов и развития марикультуры; оптимизация процессов искусственного воспроизводства лососевых рыб с целью восстановления численности естественных популяций; разработка научных основ создания полифункциональных комплексов аквакультуры (например, зубатка–мидия и треска– ламинария), адаптированных к конкретным океанографическим условиям.

Белое море сегодня осталось единственным морем, полностью принадлежащим России. Несмотря на свои небольшие размеры, оно находится в ведении трех субъектов федерации, которые до сих пор никакой созидательной активности применительно к биоресурсам Белого моря не проявляют. Основная организационная и финансовая роль (хотя бы на первых этапах) в развитии марикультуры на Белом море должна принадлежать недавно вновь созданному Комитету по рыбному хозяйству, который в состоянии привлечь к этому научные организации, местные ад

243

244министрации и население. Хочется верить, что намечающийся (пока, правда, только на словах) интерес руководства страны к развитию аквакультуры (доклад министра сельского хозяйства А.В.Гордеева 1 декабря 2005 г., выступление первого вице-премьера Правительства РФ Д.А. Медведева при посещении о. Сахалина летом 2006 г.) поможет возрождению марикультуры на Белом море.

Однако до сих пор все перечисленные разработки и их внедрение в практику рыбохозяйственных мероприятий ведутся в основном на голом энтузиазме. Они тормозятся (если не сказать – блокируются) нынешней экономической ситуацией, не способствующей внедрению новых технологий, развитию различных форм малого бизнеса и возврату населения на берега Белого моря. С ведома правительства закрываются научные программы (как, например, проект «Белое море»), сокращаются научные кадры и уменьшается и без того мизерное финансирование научных исследований.

Если отношение не изменится (не на словах, а на деле), то не только отдельные деревни, но и все Белое море так и останется «непершпективным», а мы будем попрежнему прикрываться успокаивающими совесть ложными представлениями о его исходной низкой продуктивности и низком промысловом потенциале.

Выход надо искать не в шумной компании по штурму очередной высоты: достичь этой вершины труднее, чем взойти на Эверест или опуститься на дно Северного Ледовитого океана. В данном случае требуются значительные средства и многолетние комплексные усилия по изменению всей ситуации на Белом море: экологической, демографической и экономической, и начинать надо с изменения отношения к природе, с образования наших детей и внуков, которым жить после нас. Может быть, тогда кому-нибудь из наших потомков все-таки удастся полакомиться деликатесной беломорской сельдью и отведать беломорской семги, а не покупать в супермаркете рыбу, выращенную в Норвегии, в морских садках.

Завершая, приведу слова поморов о жизни на Белом море. Эта цитата заимствована из замечательной книги C. В. Максимова « Год на Севере» (с. 22), впервые изданной более 100 лет назад:

«К морю сели близко, хлебушко не родится. Что в море упромыслим, то и наше...»

Сначала я планировал использовать эти слова в качестве эпиграфа, но потом решил, что они больше подойдут к послесловию.

Хочется верить, что все написанное заставит хоть кого-то из прочитавших книгу задуматься о том, а что же мы завтра «в море упромыслим», если не будем ничего делать, спокойно наблюдая за тем, как из года в год сокращаются беломорские промыслы и умирают «непершпективные» поморские деревни?