Вредные привычки и борьба с ними

В 2004 г. норвежская делегация в ИКЕС представила данные, полученные Норвежским директора том рыболовства и свидетельствующие о значительном (80–100 тыс. т) неучтенном вылове трески в 2002–2003 гг. Иными словами, российские рыбаки перелавливают разрешенную им норму почти на 150 ! Эти результаты были основаны на отчетах об инспектировании рыболовных судов в море, о про верках транспортных судов, доставляющих рыбу из районов промысла, и на материалах спутникового слежения за всеми судами, работающими в районе Шпицбергена и в так называемой серой зоне. От чет вызвал оживленное обсуждение на российском Севере: на совещаниях и на страницах местных СМИ пограничники, ответственные в России за охрану рыбных запасов, и рыбаки в очередной раз «обменя лись любезностями»: первые возлагали ответственность за размах хищения рыбы на рыбаков, а вторые отвечали, что такого не было бы, если бы у тех, кто охраняет, все было в порядке. Последовал и обмен легкими дипломатическими уколами. Официальные российские «рыболовные» лица высказались в том духе, что норвежцы сами не без греха и вносят свою изрядную лепту в то, что на официальном между народном языке сейчас называют «незаконным, неучтенным и нерегулируемым выловом». Однако вскрывшаяся проблема была серьезнее взаимных обвинений. Сомнению подвергся вопрос, а можно ли вообще както регулировать промысел в интересах его устойчивого сохранения, если мы не знаем точно, сколько вылавливается трески?

Нужно отметить, что методы оценки неучтенного и незаконного улова используются и российскими специалистами по рыбному хозяйству. Основаны они на сравнении результативности судов, работающих в тех или иных районах: те суда, которые постоянно показывают более низкие статистически достоверные показатели эффективности вылова, берутся на заметку, и их данные учитываются при суммировании улова с теми или иными поправками. Вопрос только в том, берутся ли они на заметку также ведомствами, которые ответственны за охрану водных биологических ресурсов? А если берутся, то что происходит дальше?.. Вряд ли мы получим ответ на эти вопросы.

Впрочем, проблемы с неучтенным выловом есть и у норвежцев. Правда, норвежское рыболовство организовано так, что искушений у рыбаков прихватить лишней рыбки меньше. Российские рыбаки сдают незаконную рыбу в основном на судаперегрузчики третьих стран, а норвежцам выгоднее везти улов на берег.

Однако кроме этого в Норвегии есть и легальный источник неучтенного улова. По норвежским законам 40 тыс. т трески сверх обычной квоты выделяется жителям севера страны для любительского лова. Однако до последнего времени эта рыба могла без ограничений продаваться, что, весьма возможно, приводило к тому, что вылавливали больше, чем разрешалось.

Надо сказать, что Смешанная РоссийскоНорвежская комиссия по рыболовству всерьез озаботилась неучтенным и незаконным выловом трески. Постоянный комитет по управлению и контролю разрабатывает сейчас специальный документ под названием «Согласованные меры для улучшения системы регулирования и контроля рыболовства в Баренцевом и Норвежском морях».

Незаконный вылов — это проблема не одного только Баренцева моря. От браконьерства страдают наиболее ценные биологические ресурсы наших дальневосточных морей. Кстати, по приблизительным оценкам Всемирного фонда дикой природы, самый массовый объект промысла — минтай, родственник трески, также перелавливается в объеме примерно 150  от установленного допустимого вылова. Поймать браконьера «за руку» в море трудно. Поэтому верные стратегия и тактика борьбы с незаконным выловом должны быть направлены на выявление перегруза неучтенной продукции. Российсконорвежская комиссия, в частности, считает, что для контроля незаконного вылова трески нужно ввести обязательные правила перегрузки, при которых капитан рыболовного судна должен будет сообщать о намерении перегрузить рыбу за 24 ч до начала операции. Судно, которое получает рыбопродукцию, должно будет не позже чем за час прислать отчет о завершении операции и, самое позднее, за сутки до своего прихода в порт сообщить о намерении выгрузить рыбу на берег. Если этот план удастся осуществить, России и Норвегии будет чем гордиться: примеров эффективного контроля неучтенного и незаконного вылова в мире не так много.

Однако завышенные оценки допустимого улова и браконьерство — это еще не все. Людям, далеким от промысла, может показаться странным сам факт, что рыбаки, жалующиеся на то, как трудно наловить рыбы, нередко выбрасывают улов за борт. Понятно, что делают они это тайно: в большинствестран подобные действия незаконны и могут повлечь за собой наказание в виде солидных штрафов, лишение разрешения заниматься промыслом и даже уголовную ответственность. По оценке Продовольственной Организации Объединенных наций (ФАО), при ведении промышленного рыболовства в мире ежегодно выбрасывается 18–40 млн. т организмов, добытых в качестве прилова. Основной причиной выбросов является низкая стоимость приловов и, как следствие, отсутствие заинтересованности рыбаков в их сохранении и обработке. Не составляет исключения и баренцевоморская треска.

Надо сказать, что российская рыбохозяйственная наука хорошо знакома с этой проблемой, сотрудники Полярного научноисследовательского института рыбного хозяйства и океанографии (ПИНРО) провели детальный анализ выбросов, и открылась вот какая картина3. Минимальная длина трески, прикоторой промысловики готовы возиться с рыбой, составляет 42 см, с более мелкой треской не связываются и выбрасывают ее за борт. По расчетам сотрудников ПИНРО, российские выбросы в 1993–2002 гг. в среднем составили около 2  ежегодного вылова трески. Меньше всего

(1,7–1,8 тыс. т) выбрасывали трески в 1993–1994 гг., а максимум выбросов — 12,7 тыс. т был отмечен в 1998 г. Оказалось, однако, что выбрасывается не просто мелкая треска: примерно 85  выбросов составляла треска в возрасте 3–4 лет. Вспомним, как протекает жизненный цикл трески в Баренцевом море: мальки переносятся течениями на восток, и там же начинает собираться в миграционные скопления молодая треска, как раз в возрасте трех лет. Но востоке Баренцева моря это российская рыболовная зона, и большая часть российского улова добывается именно здесь. Здесь же наиболее велики и выбросы: их пик, пришедшийся на 1998 г., был обусловлен совместным действием двух причин. Вопервых, примерно 50  общего улова трески пришлось на рыболовную зону России и лишь приблизительно 16  — на рыболовную зону Норвегии. Вовторых, в это время была высока численность именно трех-четырехлетних рыб. Получается так, что сами природные условия осложняют правильное управление промыслом в российских водах. Но если проблема понята, ключ к ее решению есть, — нужна лишь воля им воспользоваться.

Можно взывать к совести рыбаков, что, скорее всего, результата не возымеет. Тысячелетняя история промысла показывает, что поведение людей, добывающих свой хлеб из моря, определяется исключительно экономическими мотивами. Некоторую помощь может оказать улучшение контроля: если бына большинстве судов находились хорошо подготовленные и хорошо оплачиваемые независимо от рыболовных компаний инспекторынаблюдатели, капитаны действовали бы, во всяком случае, осторожнее. Но ясно, что ни моральное, ни полицейское воздействие проблему выбросов в корне не решит.

Снизить их сможет только разумная стратегия управления промыслом. Прежде всего, в те годы, когда ожидается пик молоди в российских водах (а предсказывать это с той или иной степенью точности наука умеет) российские рыбаки должны иметь возможность ловить на западе — в порядке компенсации за снижение воздействия на вступающую в возраст размножения треску. Российское государство и рыбопромышленники должны целенаправленно вкладывать средства в разработку и внедрение новых орудий и техники лова, таких, которые были бы, как говорят специалисты, селективны по отношению к крупной рыбе, т. е. попросту не захватывали бы мелочь.